Из книги "Локи" Дюмезиль

Из главы 1. Локи

1.1 Проблема Локи


Среди скандинавских богов Локи один из самых своеобразных. Он сбил с толку, замучил, запутал все школы толкователей, и трудно даже перечислить те логические несуразности и противоречия, которым довелось свидится в образе этого персонажа. Вот главные из них.

Локи - важный бог, действующий во многих сагах, и тем не менее, насколько нам известно, во времена язычества этот бог не имел культа, иначе говоря, определенной функции, и ни в одной скандинавской стране нет места, носящего его имя. Следует ли видеть в нем поэтому чисто религиозный образ настоящего бога? Не вероятнее ли, что он возник как сказочный, фольклорный персонаж и потом уже был включен в мифологию? Возможно. Но тогда придется допустить, что целые участки скандинавской мифологии не только наводнены фольклорными элементами, но и в целом суть фольклорного происхождения. Потому что, если мы исключим из них Локи, многие истории Одина и Тора, т. е. самых бесспорно "культовых божеств", утратят свою традиционную форму.

Судя по развязке и развитию действия в некоторых сагах, у Локи с Тором, по-видимому, особые отношения. Поэтому были исследователи, считавшие, что нашли в этом союзе ключ к простому и точному толкованию персонажа, а все остальное либо вырастает из этого зерна, либо оказывается чем то более или менее искусственно пристегнутым. Возможно. Однако другие отмечали, что отношения между Локи и Одином достойны не меньшего внимания, причем во многих сагах, где Локи играет важную роль, ни Один, ни Тор не стоят в центре повествования.

Локи - бесценный друг и помощник богов и одновременно их лютый враг. Можно ли считать обе эти линии поведения равнопервичными, исконными? Или нужно установить между ними некоторую хронологическую дистанцию, допустить, что "плохой Локи" появился лишь в итоге долгой эволюции, вначале же был, как и положено богу, только "добрым Локи"? Возможно. Но тогда мы вынуждены допустить - и уже допустили - самые произвольные изъятия, поскольку о "плохом Локи" говориться гораздо больше, чем о хорошем, и только лишний раз убеждаешься в том, что твердить о наличии исторической эволюции, требовать ее не достаточно для того, чтобы таковая существовала на деле.

Выступает ли он другом или недругом богов, находчивым советчиком или злым насмешником, Локи чувствует себя привольно в малой мифологии - кажется, что вотчина его именно здесь. И вдруг в некоторых мифах образ неожиданно приобретает огромную, почти космическую значительность: идет ли речь о смерти Бальдра, о муках самого Локи, о его богоявлении при конце мира - этот второй Локи несоизмерим с рамками гобелена, составленного из стольких шутовских историй. Не предположить ли и тут эволюцию? Что если под влиянием христианских - а то и иранских - образов лукавый скандинавский божок преобразился на сатанинский или ахриманский лад? Возможно. Но такое предположение заводит слишком далеко и представляется не правдоподобным: история толкования скандинавских мифов сплошь усеяна подобными спорными вещами, когда для объяснения "запоздалых" плодов воображения северных язычников ссылались на апокрифические писания, на древнеримское или кельтское христианство, на Библию или на некий выродившийся дуализм.

Наконец, и сейчас еще крестьяне Скандинавии и Исландии знают Локи. Его имя входит в местные пословицы, поговорки, и в некоторых местах Локи даже связывают с незначительными явлениями природы и случаями в жизни общества.

Как понять эти черты? Появились ли они уже тогда, когда существовал богатый образ Локи средневековых преданий, или остались от него, или изменились в соответствии с ним? А может быть, напротив, - это память о более примитивном, но более цельном и древнем Локи, образ которого средневековое предание лишь приукрасило, обогатило и, может быть, несколько фальсифицировало? Оба эти положения априори можно защищать, и образы первозданного Локи, возникающие в первом и втором случаях, естественно очень различны.

Поскольку проблему трудно очертить с точностью, не удивительно, что предлагались возможные решения. Локи - это огонь, говорили первые приверженцы натуралистического толкования. Локи - вода или ветер, поправляли другие. Последователи Манхардта обрядили его в униформу "духов растительности". В нем видели бога с адскими и хтоническими чертами (...). Одни фольклористы сочли возможным приветствовать в его лице своего рода удачливого старшину в армии гениев, троллей и эльфов, всегда кишащих на скандинавском горизонте. Другие признали в нем одновременно и "культурного героя" из мифологических рассказов некоторых полуцивилизованных народов, и обманщика, который порой его замещает (culture-hero and trickster). Естественно, что против всех этих концепций возникает множество возражений. Эти концепции либо сводят сущность Локи к одному из его обличий, из которого не возможно без явной натяжки вывести остальные, либо они затушевывают коренную разницу между Локи и тем мифологическим или фольклорным, действительным или предполагаемым, типом, с которым его сопоставляют (...).


Из главы 2. Возражения на критику

2.4. Локи

(...) Локи "причисляется к асам" , хотя не вполне относится к ним. Он живет вместе с ними, и при случае про него говорят: "ас, который зовется Локи", "лукавый ас" и т. д.

Спутник Одина в его странствиях, так же как и Тора в его походах, он по справедливости пользуется славой хитреца и обычно - по доброй воле или по принуждению - пускает в ход свою изворотливость, чтобы послужить асам, которым без него пришлось бы туго. Он никогда не служит великанам от души и до конца. И все же по многим чертам - это ас совсем особенный.

Не только физически - он мал ростом,- но и тем, что не связан родством ни с одним из асов. Одину он приходится лишь побратимом. Мы ничего не знаем об отце, матери, братьях Локи, кроме имен, а имена эти, не смотря на их туманность, говорят о необычной семье, и отец его определяется как "великан". Локи считается низшим среди асов. Его используют на посылках, ему угрожают. Он и посланник, и дозорный, и сопровождающий, и раздатчик мяса, он так же и шут.

Он появляется в нужном месте в урочный час и обладает удивительным искусством увиливать, "ускользать". У него свои отношения с потусторонним, подземным миром. В горах у него - таинственный дом, служащий наблюдательным пунктом. Он связан так же с огнем. Среди асов только он один наделен даром перевоплощения, в особенности же - превращения в животных (в муху, в тюленя, в кобылу, в лосося). И он порождает странные существа, наводящие страх на богов (волк Фенрир, Большой Змей, Хель и так же лошадь Одина - Слейпнир).

У него особая склонность превращаться в женщину или в самку, со всеми вытекающими отсюда физиологическими последствиями.

Он хитроумен, изобретателен, но недальновиден: весь во власти мгновенного побуждения, впечатления или минутной страсти, он удивляется последствиям своих поступков, тут же стараясь поправить дело. Он самоуверен и хвастлив.

Любопытство его ненасытно. Он нескромен и вечно начинен новостями. Путешествует чаще и охотнее других асов. Более всех пользуется "опереньем" Фрейи; у него сапоги, позволяющие передвигаться по воздуху и по воде. Это он иногда увлекает Тора к великанам по дорогам, которые прежде разведал один.

Он глубоко аморален. Ему неведомы чувство собственного достоинства, приличия, и он не считается с достоинством других. Ставит себя в смешные положения. Чтобы выпутаться из беды - предает своих: ведет безоружного Тора к великану Гейрреду, выдает Идунн с ее яблоками великану Тьяцци, портит молот Тора. Поэтому у асов он постоянно на подозрении; он у них действует под угрозой расправы.

Злоязычный сплетник, ругатель, он несет с собой смуту и раздоры, предает. Он лжет не только по необходимости, для того чтобы спастись или спасти асов (многие его планы строятся на обмане), но и из любви к искусству. Он оборотень и не гнушается злыми шутками. В игре он плутует, в состязаниях нечестен.

Все это приводит к драматическому концу: в доме у Эгира или выступая против Бальдра, он ожесточается и творит зло, большое зло - бесцельно, безжалостно, многократно, не останавливаясь на полпути, не заботясь о страшных последствиях, которыми это ему грозит. (...)



2.6. Психологические черты типа Локи - Сырдон

Отложив пока вопросы о происхождении и влияниях, можно несколько продвинуться в объяснении самого типа Локи - Сырдона (...).

Импульсивный ум. В связи с той общественной "ситуацией", которую должны были представлять Локи и Сырдон, скандинавы и осетины довольно широко разработали тему одной из самых таинственных сил природы - умственной деятельности человека. Потому что именно этим качеством Локи и Сырдон возвышаются над всеми - или почти всеми, - кто их окружает. Они более умны, их ум имеет определенные формы и границы, но он неоспорим. Причем разработка темы тут двусторонняя и охватывает то, что мы назвали бы социологией и психологией разума.

Локи и Сырдон - существа, стоящие "особняком", низшие по рождению, к ним относятся как к низшим, общество не принимает их целиком, и сами они сторонятся его. Но ведь это было распространено во всех странах и во все времена! Литераторы всегда вдохновлялись темой человеческого разума, который реет там, где пожелает, и не признает социальных преград: жажда знаний, способность к познанию бурно проявляются в лакее, в незаконнорожденном, в уроде или в отщепенце. А разве человек "благородного рождения" часто не выходит из отведенных ему рамок, не деклассируется, потому чо он, как говорится, "слишком умен"? По этим и другим причинам существующий строй реагирует на всесокрушающую силу беспокойной мысли самозащитой, враждебностью, что и вынуждает разум направлять часть - и нередко большую часть - своих способностей на то, чтобы хитрить, обманывать, интриговать, а также, когда этому сопутствует уязвимость натуры, глумиться, отрицать, ненавидеть? (...)

Но мифы о Локи и сказания о Сырдоне тем не менее выявляют результаты аналитической деятельности, осмелюсь сказать, глубокого самопроникновения одной из ярчайших форм ума.

Не будем терять времени, напоминая о том, что в любую минуту деятельность человеческого мозга двустороння и самые прямые и серьезные соображения окидываются лукавым, насмешливым взором. Но эта двусторонность радикальна и глубока: ум разрушает столько же , сколько сберегает и даже более. Прошло всего несколько веков с тех пор, как Запад научился чтить методику сомнения и критики, наблюдение и опыт. О том, что разум настоящего ученого не знает ни метафизической предвзятости, ни религиозных, моральных или социальных запретов, ныне пишут и в элементарных учебниках философии. Но пришли к этому не так давно, и многие мудрецы все еще взирают на это положение с опаской, хотя оно и утратило что-то от своей силы, с тех пор как стало совершенно сознательным и провозглашается в торжественных формулировках. Но это положение существовало еще до того, как было признано, оно существовало во все времена. Живые умы всех времен знавали искушение осуждать и отвергать многие вещи, великие и малые, и испытывать другие. Как это Локи и Сырдон не заботятся о "приличиях", ставят себя в "смешное" положение? Локи бранит Тора, который, чтобы вернуть себе молот, не решается надеть женское платье, опасаясь того, "что об этом подумают"? Но подобная забота о приличиях, боязнь смешного не есть ли одна из тех социальных пут, которым в девять случаев из десяти нельзя найти разумное оправдание? (...)

Посмотрите на Сырдона и Локи. Их связи с потусторонним миром, их чудесные средства передвижения при молниеносных перемещениях - треногая лошадь, летящая, как ветер, соколиное оперенье и волшебные сапоги, - их дар перевоплощаться, внезапно появляться и исчезать, их дар предвидеть в будущем и на расстоянии - все эти свойства относятся к тем, которые в наше средневековье охотно приписывались колдунам и колдуньям: ими жаждали обладать и в одиночку их искали тысячи и тысячи людей ( да и придумали бы наши инженеры подводную лодку и самолет, если бы столько беспомощных поколений не мечтали о человеке-рыбе и человеке-птице?). Этот подземный дом-лабиринт, эта странная берлога, куда осетина поселяют Сырдона, четырехугольный наблюдательный пункт среди скал, - убежище Локи, где он изобретает еще не ведомую богам и людям сеть, которой суждено стать орудием его гибели, - не напоминают ли они нам те уголки, где, укрываясь от глаз подозрительного общества, столько алхимиков и чернокнижников тщетно бились над разрешением великих проблем? (...).

Непоседы, снедаемые чрезмерным любопытством, которое приносит им и пользу и вред, Всецело поддающиеся мимолетной радости от какой-либо проделки, зрелища или открытия, они никогда не попадают в безвыходное положение, но предвидеть последствия своих поступков почти не способны или почти об этом не заботятся. Локи и в какой то мере Сырдон воплощают определенные свойства некоторых умов - неугомонность, большую склонность к эффектности и действию, чем к размышлению, насмешливость и поспешность, - умов блестящих, судя по непосредственным результатам, и пагубных - в далекой перспективе, короче, ту разновидность ума, к услугам которой приводные колеса общества, призванные поддерживать его устои, - Власть имущие, Сильные, Богатые вынуждены прибегать всякий раз, как сталкиваются с непредвиденными обстоятельствами, и капризов, коварства которой они страшатся постоянно. (...)

Даже если отбросить вопрос о какой-либо безнравственности, этот вид интеллекта - непременный спутник лжи: и потому, что он склонен к выдумке и розыгрышу, и потому, он быстр и поспешен, и потому, что он, не колеблясь, готов исправить содеянное, ибо для него понятие "истины" не столь важно и неизменно, каким его считают серьезные люди. И еще потому, что лгать для него - это простейший способ проверить, а подчас и использовать свое превосходство над посредственностью - будь то великан или бог, недруг или друг. Ложь ребяческая, "для забавы", ложь из спортивного интереса, чтобы "поглядеть"; ложь уклончивая, поэтическая; ложь тактическая и, в конце концов, ложь по привычке, просто так, ложь вралей по призванию, lokalygi. (...).

Copyrights © Iscariot Lox